— Зоя, опять заела дверь? — голос Артёма донёсся из гостиной.
— Как обычно, — отозвалась она, плечом закрывая замок. — Я ещё весной говорила: надо было смазать.
— Весна была два месяца назад.
— А ты где был эти два месяца? — Она сбросила пальто на пуф и заглянула на кухню. — Есть что поесть?
— Не успел.
Только пришёл. На бутербродах целый день, прости.Он потёр лоб и заговорил осторожно:
— У Лики беда. Костя выставил её с детьми. Квартира на нём. Она теперь — без жилья.
Зоя молча открыла холодильник, отпила из бутылки кефира.
— Сочувствую. И?
— Подумал, может, они пока у нас? Временно.
Она замерла у раковины.
— Я подумаю, Артём. Только не решай за меня, как в прошлый раз.
Он кивнул. Или сделал вид, что понял.
—
На следующее утро Зою задержали в клинике. Потом звонок, ещё пациентка, ветер, шаурма в маршрутке. Вечер — тяжелый. Дом — нужен, как воздух.
Дверь открылась. Первое, что бросилось в глаза — коробки. Детские ботинки.
Лика вышла из кухни в Зоином халате. На лице — зелёная маска.
— Привет! Мы уже устроились. Ты просто ангел.
Зоя молчала.
— Артём сказал, ты не против. Это ненадолго. Мы тихо.
С кухни пахло котлетами. Из детской — крики, топот.
Зоя стояла с ключами в руке. И вдруг поняла: её дом — больше не её.
—
Артём пришёл поздно.
— Ну ты чего? Мы же договорились помочь. Временно же.
— *Мы* не договаривались. Ты — решил.
— Лика с детьми. Неужели ты хочешь, чтобы они ночевали на вокзале?
— Не манипулируй. У меня тоже есть границы.
— Зоя… это же семья. Прости.
Она посмотрела на него — и ничего не сказала.
Потом пошла на кухню. Лика вынимала противень. Всё в паре, в крошках, в запахе жира.— Садись! Ужин готов! — бодро бросила Лика.
— Я не голодна.
— Мальчики просто радуются. Ты же понимаешь…
— Очень хорошо понимаю, — тихо ответила Зоя.
—
На следующий день Зоя вернулась позже обычного. В прихожей некуда поставить обувь. На балконе — Лика разговаривала по телефону:
— …ну да, живём у неё. Всё как в аптеке: ровно, чисто. Но без души. Она не мама, понимаешь?..
Зоя молча стояла в проёме. Лика обернулась, натянуто улыбнулась. Ни извинения, ни паузы.
Позже Артём принёс чай.
— Ты же знаешь Лику. Язык у неё быстрый. Не обижайся. Она просто нервничает.
— А ты?
Он не ответил. Только налил себе ещё чаю.
— Ты стала жёсткой. Раньше ты другой была.
— Раньше я позволяла себя отодвигать. А теперь — нет.
Он вышел, не ответив.
—
Поздно ночью она не могла уснуть. Дети снова устроили гонки по коридору. В два ночи кто-то уронил кастрюлю.
Утром Зоя собрала сумку и ушла. Позвонила подруге:
— Кира, можно я к тебе? Просто побуду. В тишине.
— Приезжай. Хоть молчи. Хоть плачь. Хоть спи.
У Киры был дачный дом, тёплый плед и кот, который ложился на колени без вопросов.
Зоя сидела в кресле на веранде и думала: с первым мужем она однажды уже так уступила. Тогда — и осталась ни с чем.
*Не в этот раз.*
—
Через три дня она вернулась.
Дверь открыла Лика. Удивилась.
— Ты уже?.. Мы думали, ты уехала. Артём говорил, ты не выдержала.
Зоя прошла мимо, не отвечая. В коридоре — ещё больше коробок. В ванной — розовая зубная щётка. На комоде — чужие вещи.
Вечером кто-то сбил полку. С глухим звуком упала рамка.
Это была фотография Зоиной матери. Последняя, что осталась после пожара. Стекло разбилось.
Зоя подняла её. Стряхнула осколки. Посмотрела в лицо.
Потом встала, пошла в коридор и спокойно сказала:
— Завтра. Или максимум — послезавтра. Вы уходите. Я больше не могу. И не хочу.
Лика собиралась долго. Комментировала. Сетовала. Упаковка шуршала. Дети капризничали. Артём стоял у окна. Молчал.
Когда дверь за ними закрылась — в квартире стало тихо. Почти чуждо.
Зоя вымыла полы, сложила чужие вещи, выкинула щётки.
На следующий день Артём ругался по телефону:
— Мам, она никого не выгоняла. Просто всё вышло из-под контроля!
Из кухни было слышно:
— Ты мне больше не сын! А она — без сердца! Я вам всем — как родная! А вы?..
Артём положил трубку. Сел в коридоре.
Через три дня собрал чемодан:
— Я уеду к ним. На пару дней. Мама в панике. Лика тоже. Надо всё разрулить.
— Скатертью дорожка, — ответила Зоя. — И тапки забери. Хлопоты — не по адресу.
Он ушёл. Не оглянулся.
Через неделю позвонил:
— Зоя, я всё переосмыслил. Давай начнём заново? Мы можем… вместе. Только ты будь гибче, пожалуйста.
— Артём… — сказала она. — Я выбираю покой. Мне больше не нужно быть удобной. Особенно в собственном доме.
Она повесила трубку. Спокойно.
Поздно вечером она зажгла свечу и вставила новое стекло в рамку.
Дом снова стал её.
И она — собой.
The post — Собирайте вещи — и уходите, — сказала Зоя сестре мужа. Я больше не могу. И не хочу! first appeared on Сторифокс.
Свежие комментарии